Свежее интервью с одной из главных звёзд промоушена Bellator MMA — Александром Шлеменко.
О возрасте
Александр, пару недель назад я делал интервью с вашим ровесником, предпринимателем Юрием Шияном.
— Но я не предприниматель…
Да, я в курсе. Просто хотел сказать, что если у собственника бизнеса в 33 года все только начинается, то у спортсменов, как принято считать, в этом возрасте карьера постепенно начинает близиться к закату.
— Закат карьеры в 33 года наступает только у тех людей, которые совмещают спорт с алкоголем и наркотиками. Я бы отнес к этой группе риска некоторых футболистов и хоккеистов. Но это виды спорта для более молодых, а в ММА спортсмены доходят до пика как раз к 33-35 годам.
Вот Яромир Ягр хороший пример, он вообще не пил.
— Так он потому и играет до сих пор. Вообще, бокс и MMA постепенно становятся довольно возрастными видами спорта. Подрастающее поколение проигрывает нам по многим характеристикам. Так что 40-45 лет — это далеко не закат для человека из профессионального спорта, если, конечно, он живет правильно.
То есть даже после 35 можно сделать успешную карьеру?
— Конечно. И есть куча примеров, в том числе в России. Марат Балаев в 27 лет сел в тюрьму, вышел спустя 10 лет и начал выступать. В 37 лет его взяли в российскую лигу ACB. В 40 лет он выиграл пояс чемпиона мира этой лиги, хотя его соперник был намного моложе.
Это, конечно, удивительный случай. Ведь в тюрьме у Балаева вряд ли была возможность тренироваться.
— MMA тем и хорош, что в нем необязательно тренироваться, главное, драться. (Все смеются.)
О патриотизме
В Америке вас знают не меньше, чем в России, вы там проводите немало времени. Наверняка есть возможность туда переехать?
— Да не только в Америку, в любую страну, где более-менее развит ММА.
Но вы славитесь своим патриотизмом.
— Я бы не назвал это патриотизмом, просто люблю свой город. Вообще, мне не нравятся паразиты, которых в нашей стране предостаточно. Они выжали максимум из Омска, оставили после себя кучу отходов, засорили все вокруг и переехали в другое место, где припеваючи живут. Обидно. Ведь у нас есть все возможности, чтобы привлекать в город передовые технологии, развиваться, создавать условия для жизни. У меня в зале сейчас тренируются бойцы из Ингушетии, Екатеринбурга — им удобно готовиться к выступлениям именно в Омске. У нас бывают даже иностранцы, едут ребята с Северного Кавказа. Пусть это звучит пафосно, но если бы не мое имя, то они бы сюда не рвались, не знали о нашем городе. Мне в соцсетях часто пишут люди, они завидуют нам, потому что в Омске есть возможность заниматься. И даже хотят ради этого переехать сюда.
Ну вот. А омичи все кричат: «Нужно бежать отсюда, нужно бежать».
— Да это навязанный стереотип. Кто-то специально делает все для того, чтобы люди отсюда бежали, освобождали территорию.
(Смеется.) Я не очень верю в такие заговоры.
— Но они есть.
Ну ладно… Вообще, вы, конечно, действуете четко с точки зрения локального патриотизма: приняли решение, что центр вашей школы должен оставаться в Омске и в других городах открываете только филиалы.
— Да, я считаю, что мы и есть те самые инвесторы Омской области. Пусть маленькие, но инвесторы. Мы едем в Америку, зарабатываем там деньги, но тратим их здесь, хотя могли бы делать это за рубежом.
О сухом законе
Знаю, что вы ярый противник алкоголя и даже выступаете за введение сухого закона. Всерьез считаете, что это возможно в современных условиях?
— А почему нет? В свое время же он у нас был. Благодаря сухому закону мы до сих пор не вымерли.
Для руководителя уровня Путина запрет алкоголя будет означать политическую смерть.
— Ну при Сталине же был сухой закон.
(Нервный смех.) Ну у Сталина была другая ситуация.
— Да нет, при нем был реальный сухой закон. Людей ссылали за употребление алкоголя. За период действия запрета с нуля было построено девять тысяч предприятий. Сталину страна досталась в удручающем состоянии, и он превратил ее в сверхдержаву. Я считаю, что благодаря ему мы и живем.
Но какой ценой все это досталось, сколько было политзаключенных.
— Еще вопрос, кто все эти политзаключенные. Именно они привели к революции, устраивали геноцид русского населения.
По этим темам у нас с вами, конечно, разные взгляды. Но я не буду отстаивать свою точку зрения, потому что интервью все-таки берем у вас.
— Если нам важно будущее наших детей, алкоголя в стране быть не должно… Есть понятие «торсионное поле». Оно соединяет нас с космосом, по этому каналу мы получаем все знания от своих предков. Если человек потребляет алкоголь, то он лишается этого поля на три года. Чтобы вернуть возможность общаться с высшим разумом, нужно три года не пить. В России уже есть «трезвые» регионы, например Чечня. Там алкоголь можно купить только два часа в день и то только в специальном магазине.
Ну-у-у, я считаю, что помимо алкоголя в России есть и другие проблемы — например, бедность и необразованность.
— Необразованность россиян — это тоже заблуждение. Кто-то, конечно, пытается сделать наших людей более дебильными, но мы держимся, потому что имеем сильные традиции.
А как вы предлагаете воспитывать в детях неприятие к алкоголю, наркотикам? У моего сына в комнате висел плакат не с Гагариным или Тайсоном, а с Джимом Моррисоном, тем самым, который в 28 лет умер от наркотиков. И что мне делать? Не могу же я, пользуясь статусом отца, подойти и сорвать этот плакат.
— Но он же любил его за музыку, а не за то, что он наркоман.
А нет ощущения, что вы пытаетесь ограничить интересы молодежи только спортом?
— Конечно нет. Я не говорю, что все должны быть исключительно спортсменами. Многих спортсменов еще в детстве вырывают из школы, они толком не учатся, не получают знаний. А все время уделяют тренировкам. Ведь мы должны развивать голову так же, как тело в те же самые возрастные периоды. Особенно эти недостатки образования проявляются у многих спортсменов, которые попадают в российские сборные. Принято считать, что все они недалекие. Порой и правда встречаются люди, похожие на тех, у кого есть проблемы с мозгами. Не из-за того, что получают по голове, а потому что не учились в школе. А те ребята, которые смогли совместить учебу и занятия спортом становятся разносторонне развитыми людьми, с ними можно поговорить на разные темы. А когда мы узко специализируем человека, то убиваем его мозг… Ну и главное помимо образования — это трезвость.
Вы выступаете именно за запрет алкоголя, а не за пропаганду здорового образа жизни?
— Пропаганда бесполезна. К тому же у нас ее нет. Включите телевизор — с утра до вечера там демонстрируют алкоголь. Как-то даже ставили эксперимент — весь день смотрели телевизор, и в эфире не было ни одного фильма, в котором бы не показали сцен винопития.
Ну это же бизнес.
— Да. Но для страны это большой минус. Сначала мы пропагандируем алкоголь, а потом лечим за бюджетные деньги пьющих взрослых и детей, которые у них рождаются, восстанавливаем деревни. Вот все говорят, что в селе нечем заняться, остается только пить. Разве это правильно?
Неправильно. Но давайте представим — я живу в деревне, где нет ни кино, ни театра.
— В какой деревне?
В любой, не важно… Я живу в деревне и мне нужен какой-то досуг, остается единственное удовольствие — алкоголь.
— Да нам подсунули эту идею, придумали за нас, что это единственное удовольствие. И пошла деградация. Как-то проводили эксперимент на крысах, который доказал, что если живое существо постоянно употребляет алкоголь, то у него никогда не может быть озарения. Представляете? Нас может озарить какой-то идеей… А таких людей — нет. Они просто пьют каждый день, и у них больше не остается мыслей кроме желания где-то взять деньги на новую порцию выпивки. Это паразиты, бесполезные для общества.
Но если им запретить пить, они не перестанут этого делать.
— Перестанут.
Да ну, они просто начнут гнать самогон.
— Это тоже заблуждение. Опытный алкоголик, да, возможно найдет самогон. Но не подросток. Сейчас он может попросить любого взрослого купить ему в магазине бутылку, а если алкоголя не будет в продаже, где он его возьмет? Ограничения в продаже алкоголя сделают его недоступным для широких слоев населения.
Ох, вы меня сейчас совсем перестанете уважать, но если бы у меня была возможность, я бы, если честно, легализовал легкие наркотики.
— (Пауза.) Какие? Марихуану?
Ну да. В Калифорнии, например, она легализована.
— Ее там совсем недавно разрешили.
Вы же в США часто бываете. Там проблема алкоголя и наркотиков так же актуальна, как и в России?
— Да. Как только туда приезжаешь, это сразу бросается в глаза.
Я бываю там, но как-то не замечал этого.
— Подождите, еще заметите. Правда, на мой взгляд, легкие наркотики, возможно, оказывают даже меньший вред, чем алкоголь. Они не являются оружием массового поражения. А вот алкоголь — это средство, которое без бомбежек может сделать пустыми все дома на земле.
Слушайте, Александр, ну как же совсем без алкоголя? Вспомните хотя бы эти исконно русские традиции — селедочка под водочку, грибочки с водочкой?
— Да не было у нас таких традиций, их нам навязали, подсунули… Не многие знают, что на Руси были даже антиалкогольные бунты в середине 19 века.
Я уверен в правильности своей позиции по алкоголю. Как-то сидел в одном питерском ресторане, ко мне подошел официант, сказал, что благодарен мне за то, что он бросил пить и вернулся в семью. И таких случаев было несколько, они убеждают: все что я делаю — не зря.
О религии и политике
Александр, как вы относитесь к традиционным религиям?
— К каким именно?
Ну там православие, мусульманство, буддизм.
— Ну вообще-то иудаизм — самая старая религия.
Да-да, а вы считаете себя верующим человеком?
— (После паузы.) Я, конечно же, верующий и считаю, что Бог есть внутри каждого из нас.
У вас яркая общественная позиция. А как насчет политических амбиций?
— Они у меня уже зарождались. Но я понял, что не смогу совмещать свое сегодняшнее занятие спортом с работой депутата.
Вы для этого слишком искренний и прямой.
— Это плохо?
Плохо. Вряд ли у государства есть потребность в том, чтобы к власти приходили искренние и честные люди.
— А разве у нас нет потребности в том, чтобы росло благосостояние населения? Конечно, некоторым представителям власти это, может, и не совсем нужно. А народу нужно.
Источник: newsomsk.ru